Благодетельное и назидательное влияние какой-нибудь философии... нисколько не доказывает верности ее, точно так же, как счастье, испытываемое сумасшедшим от своей idee-fixe (неотвязной мысли), нисколько не говорит в пользу разумности этой идеи.

Последний человек живет дольше всего. Кто кормит голодного насыщает свою душу. В злобе встречаются гордый с слабым. Кто обладает малым, тем менее обладают им самим. Вы должны любить мир как средство к войне.

В человеке великое то, что он мост, а не цель: что можно любить в человеке, так это то, что он есть переход и падение.

Человек есть нечто, что должно быть побеждено.

Человек есть нечто, что должно быть побеждено.

Наш долг - это право, которое другие имеют на нас.

Опасности попасть под экипаж человек подвергается, когда только что выскочил из-под другого экипажа.

Все в жизни, что меня не убивает, делает меня сильнее.

Всегда теряешь от слишком интимного общения с женщинами и друзьями; и иногда при этом теряешь жемчужину своей жизни.

Хороший брак покоится на таланте и дружбе.

В стадах нет ничего привлекательного, даже если они бегут вслед за тобой.

Ни один победитель не верит в случайность.

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому-либо, достаточно лишь сказать о нем какую-нибудь правду.

Поверхностные люди должны всегда лгать, так как они лишены содержания.

Мы более искренни по отношению к другим, чем по отношению к самим себе.

Счастье мужчины зовется "Я хочу". Счастье женщины - "он хочет".

Кто беден любовью, тот скупится даже своей вежливостью.

Слишком долго таились в женщине раб и тиран. Поэтому неспособна она к дружбе: ей ведома только любовь.

Только человек сопротивляется направлению гравитации: ему постоянно хочется падать вверх.

Красота - это обещание счастья.

Возлюби ближнего своего – это значит прежде всего: Оставь ближнего своего в покое! – и как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Даже в чаше высшей любви содержится горечь.

Голос красоты звучит тихо: он проникает только в самые чуткие уши.

Надо учиться любить себя - любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя.

Только тогда можно молчать и быть невозмутимым, когда есть лук и стрелы: иначе возникают ссоры и пустословие.

Ты должен сжечь себя в своем собственном пламени: как иначе хотел бы ты обновиться, не обратившись сперва в пепел!

Если ты раб, то не можешь быть другом, если тиран, - не можешь иметь друзей.

Пока не покорила нас судьба, надобно водить ее за руку, как ребенка, и сечь ее; но если она нас покорила, то надобно стараться полюбить ее.

Там, где нельзя больше любить, там нужно пройти мимо!

Всюду, где образовалось сильное общество, государство, религия, общественное мнение, всюду, где установилась тирания, она ненавидела одинаково философа, ибо философия открывает человеку убежище, куда не проникает никакая тирания, долину внутреннего мира, лабиринт сердца, и это раздражает тиранов.

Между религией и настоящей наукой нет ни родства, ни дружбы, ни вражды: они на разных планетах.

У большинства является энергия духа только в том случае, когда они подчиняются необходимости борьбы: при нападении или обороне, под влиянием страха или мести. Но только проходит эта необходимость, они впадают в оцепенение.

Восстание - это доблесть раба.

Философия открывает человеку убежище, куда не проникает никакая тирания, долину внутреннего мира, лабиринт сердца, и это раздражает тиранов.

Цель, надобность достаточно часто оказываются лишь благовидным предлогом, добавочным самоослеплением тщеславия, не желающего признаться, что корабль следует течению, в которое он случайно попал.

...Как будто ценности скрыты в вещах и все дело только в том, чтобы овладеть ими!

Ах, как удобно вы пристроились! У вас есть закон и дурной глаз на того, кто только в помыслах обращен против закона. Мы же свободны - что знаете вы о муке ответственности в отношении самого себя!

Вся наша социология не знает другого инстинкта, кроме инстинкта стада, т.е. суммированных нулей, - где каждый нуль имеет «одинаковые права», где считается добродетелью быть нулем…

Добродетель опровергается, если спрашивать, "зачем?"…

Если вы хотите высоко подняться, пользуйтесь собственными ногами! Не позволяйте нести себя, не садитесь на чужие плечи и головы!

Если долго всматриваться в бездну - бездна начнет всматриваться в тебя.

Есть два вида одиночества. Для одного одиночество - это бегство больного, для другого - бегство от больных.

Каждый малейший шаг на поле свободного мышления и лично формируемой жизни всегда завоевывается ценой духовных и физических мучений.

Критика новейшей философии: ошибочность отправного пункта, будто существуют «факты сознания» - будто в области самонаблюдения нет места феноменализму.

Кто подвергается нападкам со стороны своего времени, тот еще недостаточно опередил его - или отстал от него.

Мы — наследники совершавшихся в течение двух тысячелетий вивисекции совести и самораспятия.

Наедине с собою мы представляем себе всех простодушнее себя: таким образом мы даем себе отдых от наших ближних.

Ничто не покупается за большую цену, чем частица человеческого разума и свободы…

Ничто не поражает так глубоко, ничто так не разрушает, как «безличный долг», как жертва молоху абстракции…

Познавший самого себя - собственный палач.

С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже уходят корни его в землю, вниз, в мрак и глубину - ко злу.

Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.

Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает её.

Человек понемногу стал фантастическим животным, которое в большей степени, чем любое другое животное, тщится оправдать условие существования: человеку должно время от времени казаться, что он знает, почему он существует, его порода не в состоянии преуспевать без периодического доверия к жизни, без веры в разум, присущий жизни.

Человек предпочитает желать небытие, нежели вообще не желать.

Человечество является скорее средством, а не целью. Человечество является просто подопытным материалом.

Чтобы моральные ценности могли достигнуть господства, они должны опираться исключительно на силы и аффекты безнравственного характера.

Я не бегу близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество.

…но то, что убеждает, тем самым еще не становится истинным: оно только убедительно. Примечание для ослов.

наверх.